Биография Степана Рябченко (Одесса). Материал создан при поддержке «Українського культурного фонду».

 

 

Я родился 17 октября 1987 года в Одессе в роддоме № 6, который находился в парке Шевченко, а это совсем рядом от моря. Думаю, что дух моря, его присутствие как стихии, очень важен для меня. Сегодня этого роддома нет, и люди в Одессе так близко к морю уже не рождаются.

Море — это источник. Для меня важен не столько поход к морю, сколько осознание того, что оно рядом и в любой момент мы можем увидеться. Сегодня с удивлением смотрю на многие из своих работ и вижу эту водную гладь бесконечно уходящего горизонта и градиентный фон, передающий состояние атмосферы: рассвет, закат, промежуточные состояния. Процесс творчества имеет удивительную способность воспроизводить все те моменты, которые, как мне казалось, уже давно утеряны в глубинах моего сознания, но это не так.

 

 

Несмотря на то, что я появился на свет не в самое экономически благоприятное время, вспоминая детство, не могу представить, что могло бы быть лучше. Думаю, что во многом это заслуга моих родителей, их любовь и забота.

До переезда в центр города мы жили в папиной мастерской на 16-й станции Большого Фонтана. Это был дом на большом земельном участке в частном секторе с красивым садом и даже небольшим огородиком, и все это недалеко от моря. Мастерская, служившая одновременно нашим жильем, располагалась в бельэтаже дома, а в цокольном этаже был вход в темный и таинственный полуподвал, который я обходил стороной. Мне казалось, что там что-то обитает. Наше Большефонтанское житие разделяли декоративный голосистый петушок, черепашка и наш семейный любимец кот Филипп.

 

 

Во дворе перед окнами мастерской росли фруктовые деревья, розы и пионы, но особенно запомнились две вишенки, которые обильно цвели весной. Помню и огромную, пахучую во время цветения липу, я частенько наведывался к ней по просьбе мамы, собирая липовый цвет для душистого чая. Сегодня, где бы не встретил это дерево, вспоминаю детство. Это был наш семейный Рай, в который часто наведывались творческие личности, в основном художники и фотографы.

Прекрасно помню и ту свободу, которую я ощущал. Будучи «хозяином и исследователем» огромного дворового пространства, я обследовал все закоулки, помимо этого, когда хотел – рисовал, лепил и конструировал. По-видимому, тоже ощущал и кот Филипп – он был полновластным хозяином дворовой территории, наши интересы не пересекались и мы дружили, росли и взрослели вместе.

 

 

Папа и мама с интересом наблюдали за моим творчеством, сохранился большой архив моих детских работ. Эта внушительных размеров папка сейчас хранится в мастерской. И что удивительно, заглядывая в нее, вижу много общего между тем, что было предметом моих интересов и изысканий в детстве и тем, что делаю сейчас, фантазия приобрела современную форму.

 

 

Родители всегда были первыми зрителями моего творчества и сегодня все происходит также. Наверное потому, что я рос в атмосфере любви, жизнь воспринимаю оптимистично, а возникающие соблазны внести критическую составляющую в свои работы пресекаю, не давая им проникнуть в мою деятельность и миропонимание.

 

 

В детстве я не осознавал, что живу в семье художников, и являюсь внуком художника. Для меня это не имело никакого значения, важнее была любовь моих родственников. Летом мы ездили в Кременчуг к бабушке Ларисе и дедушке Боре, родителям моей мамы, а оттуда на их дачу на Днепре. Там я ухаживал за кроликами, которых держала бабушка, собирал для них зелень, ходил гулять в лес по грибы. С дедушкой мы ездили по округе на велосипедах, «боролись», играли в шахматы и возились в огороде. В этом огороде на грядке помидоров я встретился с жуткой страшилкой — медведкой, которая перепугала меня не на шутку.

 

 

Ездили в гости к папиной родне в болгарское село Краснознаменка, что под Одессой, в котором жили прабабушка Вера и прадедушка Степан. У них было внушительное хозяйство: большой виноградник, огород, где произрастала всякая полезность, фруктовые деревья и огромный участок, где садили кукурузу — в ее зарослях можно было ощущать себя как в джунглях. Была и живность: корова, кабанчик с хитрыми глазками, куры, безымянная кошка и здоровенный пес Шарик. Из строений — жилой дом с верандой, к нему примыкала летняя кухня, винный прохладный погреб, где хранились различные вкусности и соленья, а также сарайчик, в котором проживали домашние животные. Двор перед домом был совершенно удивительным, он, с чредой в год, обильно зарастал то лечебной ромашкой, то бархатистой зеленью спорыша. Были даты, во время которых собиралась вся родня — сбор винограда поздней осенью и Рождественские праздники. Вино делали в осенний период при помощи внушительных объемов винтового пресса. Дома стояла печь, в которой пекли пышный и вкусный домашний хлеб. Была и вторая печь в спальной комнате, на которой я любил понежиться.

 

 

Когда мне исполнилось пять лет — мы переехали жить в Центр Одессы. Я попал в красивый и уютный одесский дворик с развешенным бельем, котами, огромным каштаном, старушками-соседками и орехом, который до того разросся, что «целовал» поручни нашего балкона. Местами это напоминало мне атмосферу нашего прежнего жилья. Во дворе оказалось много ребят моего возраста. Первым, кого я встретил, был Алеша — внук капитана и будущий моряк дальнего плавания. Они также, как и мы, недавно переехали семьей на новое место, и мы быстро подружились.

 

 

Затем я познакомился с Толиком, он жил в нашей парадной на втором этаже. Наша троица была инициатором всех дворовых приключений, куда входили игры на крышах, заброшенных чердаках и сараях. Мы строили базы, создавали шалаши из веток, мастерили рогатки и устраивали военные походы против других дворов, бегали босиком, играли в бадминтон и футбол. Нашей междворовой валютой были крышки бутылок, которыми мы обменивались, со временем их накопился огромный мешок и я «разбогател». Некоторые были такие редкие, что приходилось за одну отдавать десятки других. В перерывах между играми бегали быстро перекусить домой или попить воды, или же забинтовать в очередной раз раздертое до крови колено. Так продолжалось до наступления темноты, пока в очередной раз с балкона не доносился любимый, но уже строгий голос родителей.

Вообще, одесский дворик — одна из важнейших отличительных черт города. По сути, это автономный микромир со своей жизнью, характером и всеми сопутствующими. Но стоит выйти за ворота, попадаешь в абсолютно другое пространство, открытое, воздушное. Перед глазами большой, уютный город с широкими улицами, красивой архитектурой и множеством веселых эпизодов из жизни людей. Неподалеку — легендарный Привоз, театр Музыкальной комедии и Лермонтовский санаторий, в который мы частенько ходили гулять с бабушкой Олей. За санаторием — главный одесский парк Шевченко. Последние две локации являются прямыми дорогами к морю. Ближайшие пляжи: Ланжерон с его «Двумя шарами» и Отрада с «Желтым камнем». Летом на море ходили чуть ли не каждый день, купались, прыгали с причала, играли в волейбол и загорали. В море того времени еще водилась интересная живность: морские коньки и рыба-игла «иголочки».

 

 

Не менее любимой чем лето, была зима. В Одессе она краткая, но красивая. Как только выпадал долгожданный снег, все доставали санки, хорошенько натирали полозья салом и со скоростью света выбегали во двор. А там ослепительная красота. Улицы покрыты хрустящим снегом и радостными лицами детворы. Кто постарше, идут сами, или же сменяясь, везут друг друга, а маленьких укутанных «барчат» тянут родители. И все дружно направлялись на склоны в парк Шевченко.

В этот же период мы вели «военные действия» с соседними дворами, лепили боеприпасы из снега, строили укрытия, обливали водой определенные зоны, создавая тем самым ледовые ловушки. Из старых сараев доставали мягкие седушки от кресел и использовали их, как переносные стены. Если все было совсем сложно, иногда мы залезали на крыши и в ход шла даже пиротехника.

В то время мы были активными инвесторами в китайскую экономику. Покупали всевозможные петарды, ракеты, салюты… С заполненными доверху пакетами и расширенными от счастья глазами, приходили домой, раскладывали все это дело по полочкам, я — в блюдо, а Леша использовал семейный хрустальный сервиз. Потом ходили друг к другу в гости, обсуждали, обменивались вооружением и жадно ждали наступления Нового года, чтобы поскорее нажать на «красную кнопку». В ночь поднимали бокалы шампанского в кругу семьи и мчались за ворота, где нас ждало феерическое шоу.

 

 

Был еще такой случай, лет 6 мне, выхожу как-то со двора вечерком, прохожу пару метров и замечаю непонятный ажиотаж в соседнем дворе №3… смотрю стоит толпа ребят, пробираюсь в центр событий, а там на стульях прямо на улице двое ребят сидят перед тумбочкой с телевизором и шлепают по джойстикам, а все вокруг как под гипнозом, ничего подобного никто ранее не видел. Оказались ребята из Москвы, сняли квартиру на лето и привезли с собой игровую приставку, по-моему это была Dendy. Играли в футбол по очереди, один встал, другой сел. До меня тоже очередь дошла, правда, я даже понять не успел, что произошло. И я скажу, – это конечно был прорыв в сознании. Тот миг невозможно было забыть и в скором времени родители подарили мне новую приставку SEGA. После этого ходить играть стали уже ко мне.

Одной из любимых игр был супер-ежик Sonic. Сохраняться было нельзя, после нескольких смертей многочасовую игру нужно было начинать сначала, поэтому жизнь ценилась наравне с реальной. Чуть позже у нас появился и персональный компьютер, папа на нем работал, а я играл.

Кстати, тогда же пошатнулась и реальность, гулять стали меньше, общаться стали по-другому, компьютер начал вытеснять привычную жизнь. В скором времени родители сделали мне еще один подарок, у меня появилась сестричка Верочка — мой верный друг и спутник по жизни.

 

 

Не успел я сполна насладиться дворовой жизнью, как пора в школу. Остановились на школе с углубленным изучением немецкого языка №90. Не могу сказать, что я сильно любил учиться, но вопреки всему, я старался не огорчать себя и родителей плохими оценками, тройки в табеле у меня не пробегали. Да и вообще плохо учиться в то время было далеко не в почете, все старались как могли.

Первой моей учительницей была Муза Васильевна, при ней всегда был строгий порядок. Например, двоечникам в знак наказания заполняли дневники отличники. Еще одним важным правилом были именины. Это происходило следующим образом… За день, второй было напоминание. Родители именинника по своим финансовым возможностям покупали угощения на класс, или же класс скидывался, если возможности были скудными, и один из уроков был посвящен празднику, все одаривали именинника и лакомились сладостями. Самым запоминающимся был эксклюзивный подарок моего одноклассника Аркаши, он слепил мне дракона из белого пластилина.

Больше всего, за исключением рисования и немецкого языка, который не любить было запрещено априори, любил географию, историю, физкультуру и труд. Немецкий язык у меня вела Наталия Ивановна, человек высочайшей дисциплины и порядка, она пользовалась всеобщим уважением. Благодаря ей, под конец обучения я попал в группу по сдаче Шпрахдиплома. Целый год у нас преподавали немцы, специально приглашенные из Германии, делегация которых в дальнейшем принимала у нас экзамен. Моей темой была «Архитектура классицизма в Одессе». Диплом я получил, на тот момент он давал мне возможность в течении нескольких лет обучаться в ВУЗах Германии, но я им так и не воспользовался. Что касается остальных предметов, мне нравилось анализировать страны, их культуру и особенности. Физкультура связана с любовью к спорту. С детства я занимался плаванием и гимнастикой, а потом пристрастился к футболу, у нас была своя команда, в школе проводились чемпионаты, часто не удерживались и играли даже после уроков, изнашивая только что купленные и натертые до блеска черные туфли. На труде у нас был замечательный преподаватель Владимир Иванович – мастер на все руки. Он мастерил мебель и деревянные тапочки, ковал мечи и тренировал в школьном дворе боксеров. А еще он был хорошо знаком с моим отцом, знал, что я сын художника – поэтому давал мне творческие задания. Ребята мастерили деревянные дощечки, а я на них выжигал орнаменты. Так и жили.

 

 

В школьные годы папа подарил мне ролики и я не на шутку увлекся этим делом. Сначала по классике одесского жанра учился кататься во дворе, затем выехал за ворота и ездил на районе. В то время мне казалось, что круче роллеров никого нет. Чуть позже у меня появился друг по интересам, мой одноклассник Юра. В то время скейтпарка не существовало и мы облюбовали пространство около театра Музыкальной комедии. Там были ровные плоскости, чтобы научиться быстро ездить, затем разгоняться и прыгать через ступени разной высоты, вскоре мы начали делать красивые трюки и это стало на какой-то период нашим образом жизни. Как то раз даже заявил маме на полном серьезе, что выбрал профессию: «Буду роллером». Это была определенная культура со своим стилем, который мы старались соблюдать в полной степени. Например, в то время в моду вошли широкие брюки с огромными карманами, в поисках которых маме пришлось обойти со мной все магазины Одессы, а затем ехать в Овидиопольский район на «7-й километр» и обойти весь этот огромный рынок. Но мы их нашли! На следующий день я уже красовался в школе в новом наряде. В этих огромных карманах мы носили маленькое мыло, чтобы натирать полозья роликов для скольжения по перилам или яблоки в школу. Затем мы увидели, что крутые роллеры одевают на штаны цепь и она красиво блестит во время езды. Где такую можно найти я даже не представлял. И вот в один прекрасный день приезжает Юра с этой «прелестью» и зовет меня показывать заветное место. Долго идти не пришлось, оказалось, что «уличная ювелирка» не что иное, как собачья цепь.

 

 

Обучение в школе подходило к концу и в нашей семье произошло пополнение, на свет появился мой брат Сергей — наш семейный любимчик, с которым мы сегодня тесно сотрудничаем по многим проектам. А мне нужно было определиться куда поступать. На семейном совете было решено остановиться на Одесской Государственной Академии Строительства и Архитектуры. Архитектура так архитектура — замечательно. Главное, чтобы деятельность была творческой, поэтому меня это устраивало. И в архитектуре меня очень привлекал синтез искусств, можно было соединить жизненно важную функцию и визуальное искусство.

Студенческие годы — святое время. Я попал в свою стихию, мне сразу стало очень интересно, у нас была дружная группа и прекрасные преподаватели.

Еще до момента поступления, я уже имел навыки работы в графических и трехмерных программах. Моими первыми преподавателями стали Наталия Васильевна Мельник и Марина Юрьевна Сапунова. Когда начался первый курс, который базировался в основном на черчении, тут-то и вступили в ход мои тайные знания. Дело в том, что вычерчивать вручную фасады зданий сначала карандашом, а затем рапидографом, я посчитал очень долгим и не очень интересным занятием. Поэтому я идеально вычерчивал все на компьютере, распечатывал в тонких линиях, а затем наводил поверх тушью и приносил идеальные чертежи без единой помарки. Преподаватели конечно были в шоке, не понимали, как это возможно. В конечном итоге меня «спалили».

Объемно пространственную композицию у нас вел Юрий Григорьевич Сющук. Это был талантливый человек, который фанатично любил архитектуру, имел колоссальный теоретический опыт и знания, и самое главное, чего не хватает сегодня в образовании, – он использовал личностный подход к каждому студенту. Юрий Григорьевич на стадии зарисовок и разработки концепций учил думать и смело фантазировать. Вместе со студентом он развивал его наработки, мог увидеть интересную деталь в «стогу сена» и помочь развить ее, в результате всегда получались очень интересные проекты. Я часто наведывался к нему в свободное время, делился своими идеями и эскизами.

 

 

Помню в конце второго курса мы получили интереснейшее задание – спроектировать дом архитектора. По сути, проект предусматривал создание дома для самого себя и это особенно сильно будоражило мою фантазию и вызывало желание создать нечто особенное. Тем более, в истории часто случалось, что личные дома своих создателей становились манифестом их дальнейшей деятельности или же одними из самых интересных работ в контексте их творчества. Так было с Френком Гери, Константином Мельниковым, Филиппом Джонсоном и другими выдающимися мастерами. Я долго работал над этой темой и плодом моих поисков стал сюрреалистический образ, походивший на скульптуру, высеченную из камня, с большим окном в виде глаза, через который свет попадал в рабочую зону мастерской. Противоположная сторона фасада была покрыта зеркальным остеклением и наполняла здание светом. Это давало возможность наблюдать постоянное видоизменение окружающей среды внутри — за счет тотального остекления, и снаружи — за счет отражающей поверхности. Для меня это образ нашей жизни, в котором человек живет между своими мечтами и реальностью.

Когда я принес показать проект Юрию Григорьевичу, он был искренне восхищен, похвалил, и это было в тот момент очень важно для меня. С тех пор я понял, что меня интересует не абстрактное, а образное мышление. А если доля абстрактного присутствует, то лишь как элемент или дополнение интересующего меня образа.

На третьем курсе по приглашению Юрия Григорьевича, я отправился на стажировку в Москву, которую он курировал. Пять человек были отобраны от нашей академии в мастерскую известного архитектора Андрея Чернихова — внука легендарного авангардиста Якова Чернихова.

Было интересно — не сказать ничего. Во-первых, я впервые побывал в таких масштабах архитектурной мастерской. Я же привык, что мастерская – это обычно небольшой офис, где работает до пяти человек. А там нас ждало двухъярусное пространство с десятком кабинетов, в каждом из которых работали свои специалисты: финансовый отдел, менеджеры, конструкторы, архитекторы, отдельно была макетная мастерская, которую мы особенно облюбовали. Там были всевозможные материалы для макетирования, горячая струна для резки форм из пенополистирола и т.д.

 

 

Мы работали над разработкой различных проектов, среди которых концепция поселка в городе Истра. Поселок должен был состоять из домов в форме куба, но каждый куб должен был быть уникальным и неповторимым. Один из них я трансформировал в 2010 году в проект «Куб Ахилла» на острове Змеиный, который получил архитектурную премию. Также мы принимали участие в проекте по реконструкции и расширению гостинично-спортивного комплекса «Олимпиец» в городе Химки, разрабатывали проект гаража-стоянки с наземным торговым центром на улице Краснопрудной и т.д.

Жили мы в центре неподалеку от ВДНХ. Приходили домой иногда поздно ночью, не могли оторваться от работы или же засиживались в библиотеке и смотрели архитектурные новинки. Еще одним приятным моментом, о котором мы узнали чуть позже – стала зарплата. Мы получали деньги за свой труд, ведь мы действительно участвовали в разработке конкретных заказов, которые потом презентовали заказчикам, среди которых были даже арабские шейхи.

Что касается самой Москвы, в то время она произвела на меня впечатление этакой тяжеловесной неотёсанной махины. Глотком свежего воздуха для меня оказался Пушкинский музей и его потрясающая коллекция живописи, среди которой на меня тогда произвели впечатление маленькая, но крайне эмоциональная работа Ван Гога, масштабное, досконально выверенное полотно Фернана Леже и наглейшим образом сделанные легендарные рыбки Анри Матисса, походившие более на детский рисунок, нежели на произведение зрелого мастера. Из архитектурных объектов я отметил работы Константина Мельникова, «Клуб Русакова» и «Дом Мельникова», знакомство с которыми я имел лишь на лекциях и в учебниках по истории архитектуры. В общей сложности, наше пребывание в Москве длилось полтора месяца, после чего мы отправились в Одессу.

 

 

Следующим заданием и важным проектом для меня стал «Сельский клуб». Под клубом подразумевалось создание пространства, в котором и дети, и взрослые могли бы культурно обогащаться и интересно проводить время. Кроме того, роль села, как источника этнической культуры, для меня всегда была интересна. Я считаю, что разросшиеся города в ближайшем будущем нужно разгружать, а понятие села преобразовать в сбалансированное пространство города-сада. Человеку хорошо, когда он имеет возможность соприкасаться с природой, творчески развиваться и реализовывать свои таланты. Эта цепочка станет, на мой взгляд, основополагающей. Физический труд заменят машины и каждый человек обретет дарованную ему возможность проявлять фантазию.

В этом проекте я совместил скульптурность и живописность с организованным внутренним пространством, в котором я разместил творческие мастерские, медиатеку, концертный и выставочный залы, административные помещения и начал активно применять цвет, дополнять внутреннее пространство другими изобразительными средствами выражения. Среди них были рельефные композиции, которые на начальном этапе я разрабатывал в цифровой форме с расчетом на их материализацию, но впоследствии они оформились в своей изначальной форме в серию «Калейдоскоп».

 

 

Помню, как подошел папа и посоветовал мне выставить пару работ на следующую одесскую союзную выставку. Так и сделали. Распечатали в небольшом формате, оформили в рамочку под стекло и понесли на выставку. Пришли на открытие. Все стены занимала в основном живопись, а рядом – две мои небольшие работы. В той выставке принимали участие уважаемые художники. Это Сергей Савченко, Владимир Цюпко, Виктор Маринюк, ныне покойный Александр Дмитриев — представители одесских нонконформистов. Они поздравили меня и сказали, что им мои работы нравятся. Для меня это было важной мотивацией, потому что вначале я немного комплексовал, в то время повсеместно доминировала живопись и многих смущала технология печати, некоторые не воспринимали такую нерукотворность и это на меня местами психологически давило.

Отец всегда умел поддержать меня нужными аргументами, главный из которых был: «Ты делаешь так, как ни делает никто, это ново и это интересно». В скором времени на работы появился и первый покупатель, взяв два листа графики. На ту небольшую сумму согласился я с кислым лицом, но к вечеру уже был очень доволен первой сделкой [улыбаюсь]. Сегодня я думаю, что на начальной стадии очень важна своевременная поддержка и нужно идти на допустимые компромиссы, на которые я, кстати, шел не всегда и иногда жалел. Но самое главное, когда появляется ощущение того, что ты делаешь то, что кому-то интересно и нужно, сразу появляется и потребность продолжать. С того времени, параллельно с архитектурой, я стал экспериментировать с цифровым искусством.

 

 

В начале 2008-го года я начал работу над серией «Компьютерные вирусы», первой из которых стал «Chameleon». В этом же году символично был открыт Музей современного искусства Одессы, в котором впервые и показали эту работу в рамках Первой Одесской биеннале на выставке «Пустой тоннель», которую курировал Игорь Гусев. Сразу после выставки вышла публикация с работой в одном из глянцевых журналов с обзорной статьей Михаила Рашковецкого, а чуть позже ее приобрел в свою коллекцию Анатолий Дымчук, который тогда же начинал свою галерейную деятельность.

В этот же период я начал делать первые эксперименты в компьютерной анимации, создал серию «Электронные ветры», визуализировал «цифровую плоть» в проекте «Виртуальное мясо» и стал создавать многофигурные сюжетные композиции. Первой из них стала «Лимонные цыплята спасутся…», которая формально выросла из архитектуры «Сельского клуба» и создавалась по принципу фронтальной многослойной театральной постановки. Сюда же относится и «Смерть Актеона», сюжет, на который меня вдохновила одноименная работа отца 1988 года.

 

 

В тот момент я понял, что могу проектировать архитектуру еще с большим запалом эксперимента, начался взаимный обмен между моими архитектурными проектами и изобразительным искусством. Архитектурные элементы становились частью моих виртуальных ландшафтов, а цифровые образы – элементами архитектурных проектов. Эта бесконечная история дала мне свободу мышления.

С 2009 года, параллельно с обучением, началась активная художественная деятельность в Одессе и столице. Прежде всего это связано с появлением Анатолия Дымчука, который стал другом и надеждой для многих одесских художников. Его галерея открылась работами из приобретенной им коллекции Феликса Кохрихта. Мы тогда все вместе активно общались, обсуждали планы и вынашивали идеи. И уже в скором времени был открыт масштабный по меркам страны проект Restart, в котором принимали участие большинство известных художников со всей Украины. Были собраны работы из музеев и частных коллекций, все художники и культурные деятели съехались в Одессу. Все было продумано до мелочей, локацией было выбрано пространство прямо у моря на Морском вокзале. Это была одна из лучших и своевременных выставок того времени.

 

 

Затем, в связи с появлением ярмарки Art Kyiv Contemporary, мы начали активно посещать Киев. Благодаря тому, что Анатолий был в доверии у художников – наши стенды всегда были самые интересные. Мы воспринимали их не столько как бокс для продажи картин, сколько делали мини проекты в очерченных рамках. Первым стала «Солянка сборная» в Украинском доме, участвовал весь одесский десант. Тогда впервые показали мою масштабную работу «Лимонные цыплята спасутся…».

В этом же году Виктория Бурлака пригласила меня принять участие в проекте «Вне системы». На выставке был показан триптих «Говядина», «Карпаччо», «Таблетка» из серии «Виртуальное мясо», недавно вернувшийся с итальянской ярмарки Kunstart. Сам проект проходил в Институте Проблем Современного Искусства. Откуда у искусства проблемы и куда подевались его радости не понимаю до сих пор [улыбаюсь].

 

 

В конце года меня ждало ответственное задание – защита диплома бакалавра. Темой проекта я избрал «Музей современного искусства», который запланировал возвести в парке имени Шевченко напротив остатков крепостной стены Карантинной гавани. Место было выбрано в связи с одной из исторических функций парка. В 1910 году в этом месте была организована знаменитая «Фабрично-заводская, художественно-промышленная и сельскохозяйственная всероссийская выставка», которая подняла статус и престиж города не только на территории Российской империи, но и за ее пределами, позволив ему занять третье место по промышленным оборотам в стране. Особого внимания заслуживали не только экспонаты и события выставки, но и ее павильоны, многие из которых представляли собой интереснейшие творения архитектуры малых форм, авторами которых стали такие выдающиеся мастера того времени как Влодек, Ландесман, Чернигов, Кундерт, Щусев и другие. Среди художников, которые фигурировали в художественном проекте были Билибин, Васнецов, Кандинский, Костанди, Кустодиев, Репин, Рерих и т.д. Я решил восстановить эту культурную функцию, создав в Одессе современное пространство для проведения масштабных выставок различного направления и полноценного международного биеннале. Основополагающими формирующими образа музея стала архитектура крепостной стены Карантинной гавани и промышленная портовая эстетика, которые я перенес на тело нового музея, соединив их в единую композицию с элементами и пластикой своих художественных наработок. Весь комплекс я окружил рвом, заполненным водой, которая циркулировала посредством фонтанирующих скульптур. Мой проект предполагал образ «бастиона искусств» у Черного моря. Проект получил первое место всеукраинского смотр-конкурса архитектурных проектов.

 

 

2010-ый год был очень насыщенный. Во-первых я стал членом Союза Художников Украины. Для поступления нужно было набрать довольно внушительное количество союзных выставок, пройти отбор в Одессе и заручиться поддержкой трех известных художников перед отбором работ на Киев. Я получил рекомендации от Сергея Савченко, Виктора Маринюка и Владимира Цюпко. Выставка претендентов проходила в залах Центрального Дома Художника. Жюри приняло положительное решение единогласно.

Тем временем в Одессе Феликс Пустынин открывает галерею Hudpromo выставкой TOP-10 современных художников Одессы, в которой я принимал участие двумя работами из серии «Компьютерные вирусы». В дальнейшем галерея продолжает активную деятельность параллельно с галереей Анатолия Дымчука, возит художников в Киев. Художественная жизнь забурлила. Сразу открываются ряд больших проектов, среди которых «Абстрактное искусство Одессы» в Музее современного искусства Одессы, «Star Wars» – совместная выставка одесских и киевских художников, проект Restart перекочевывает в столицу в Институт Проблем…, в Киеве в пространстве М17 под кураторством Алексея Титаренко открывается проект молодых художников «Те, кто пришли в 2000-е», два проекта курирует Наталия Филоненко и напоследок в Черновцах открывается первое триеннале абстрактного искусства Арт-Акт. Я стал лауреатом основной программы и получил дополнительную награду за «Визуализацию образа».

 

 

Следующие два года стали, возможно, одними из самых важных и интересных в начале моей художественной карьеры. Начался год с тончайшей выставки «Моменты тишины» Виктории Бурлаки, на которой впервые были выставлены три мои, пожалуй, самые минималистские работы из серии «Тени», показанные чуть позже в масштабный проект «Независимые» Александра Соловьева в Мыстецком Арсенале. Еще одним проектом стала «Космическая Одиссея». На эту выставку Александр пригласил меня показать две работы – «Искушение святого Антония» и «Лунные гости».

 

 

Затем я получил приглашение приехать в столицу с делегацией одесских художников в PinchukArtCentre, познакомиться с новым куратором институции Бйорном Гельдхофом. Нас было около десяти человек. Была интересная беседа, все по очереди презентовали свое творчество. Кто-то рассказывал о работах, а некоторые просто показывали изображения без лишних слов. Я тоже поделился тем, чем занимаюсь и какие задачи на тот момент решаю. Бйорну все это очень понравилось и он настоятельно рекомендовал мне податься на премию, что я и сделал. А когда узнал, что прошел в финалисты, началась подготовка к выставке, которая проходила в несколько этапов. Первым из них было обсуждение будущей концепции, на котором я показывал свое видение экспозиции. Бйорн дал ряд простых, но важных советов, которые помогли мне реализовать очень лаконичный проект под названием «Герои». Он состоял из трех цифровых работ, покрывающих всю плоскость длинной стены, выстраиваясь тем самым в логическую визуально-смысловую цепочку. Противоположная стена была белоснежной, а потолок я выкрасил в красивый зеленый цвет. Это придавало экспозиции особую атмосферу. Проходя через все залы, ты попадал в некую цифровую сказку, которая погружала зрителя в новые образы виртуального мира и предлагала задуматься о сущности героизма, как в физическом, так и в духовном смыслах. «Смерть Актеона», «Лимонные цыплята спасутся…», «Искушение святого Антония».

 

 

Для меня этот проект стал важной практикой, давшей возможность впервые реализовать свои работы в таком масштабе, оценить их со стороны и понять, в каком направлении можно двигаться дальше. Там же на меня обратили внимание большинство культурных деятелей страны.

Дальше началось «золотое время». Галина Скляренко экспонирует «Искушение святого Антония» на центральной стене Национального художественного музея на своей легендарной выставке «Миф. Украинское барокко», после я реализую свою первую скульптуру «Явление» и становлюсь лауреатом международного фестиваля Kyiv Sculpture Project. Андрей Сидоренко делает проект «Социальная эйфория» в Институте проблем современного искусства и венком года становится Арсенале 2012.

 

 

С венком, кстати произошла интересная ситуация. Когда в Одессу приехал куратор биеннале Дэвид Эллиот, его пригласили познакомиться с нами. Встреча проходила в мастерской отца, показывали работы, общались. Особое внимание он проявил к Компьютерным вирусам, долго расспрашивал, что да как. В общем было много вопросов и о самой идее, которую я давно сформулировал как «идея компьютерных вирусов – это идея заражения искусством», и о вариантах экспонирования, в том числе – можно ли сделать больше форматы и т.д. В конечном итоге на выставке была показана моя первая неоновая инсталляция «Новая эра», для которой Александр Соловьев нашел очень интересный контекст на втором ярусе Арсенала. Это напоминало огромную световую роспись в средневековом замке. Но интересно еще то, что ровно через год вышла статья Дэвида Эллиота «Искусство – это вирус» [улыбаюсь].

 

 

Этот проект стал толчком для меня обратиться и дополнить свой арсенал темой света. Поэтому на следующий год опять же в стенах Арсенала была организована выставка «Великое и Величественное», которая вобрала в себя большинство знаковых работ от иконописи, примитивизма и авангарда до моей неоновой инсталляции «Рука благословляющая». В отличии от динамичной инсталляции «Новая эра», которая несла в себе ярко выраженный эмоциональный характер, данная имела свойства более тонкие и чувственные. А свет исходящий от образа десницы, заполнял все помещение небесными оттенками, трансформируя его в сакральное пространство.

 

 

Осенью 2013-ого Геннадий Козуб пригласил меня принять участие в симпозиуме современного искусства, проходившем на острове Бирючий в Запорожской области. Кураторами проекта стали Сергей Канцедал и Наталия Маценко. Местность, к слову, на своем начальном этапе меня спугнула. Приехали в какую-то заброшенную базу отдыха, все из потрескавшегося бетона, в душевой ржавчина, как в Сталкере Тарковского. Но чуть позже все стало намного интереснее. Скрасило настроение знакомство с приехавшими художниками из разных городов, познакомился с Олегом Тистолом и Павлом Керестеем. С Пашей мы целыми днями играли в настольный теннис, позже к нам присоединилась почти вся группа, устраивали турниры, половину дня точно проводили в спортивном зале. Параллельно я думал о будущей работе. Идея появилась в момент, когда я вышел на берег моря и увидел чистую линию горизонта, уходящую в бесконечность, и повсюду парящие облака. Я воспринял этот остров как территорию творческой свободы, образ которой я выразил в облаке, спустившемся с небес и шагающем вдоль горизонта. Работу так и назвал «Гуляющее облако». Это стало также созвучно предложенной кураторами концепции «Зона обитаемости», которая была взята из астрономии и обозначала область в космосе, где условия благоприятствуют зарождению и развитию новой жизни.

 

 

Во время презентации я показал свои архитектурные проекты, которые плавно перешли в изобразительное искусство и все завершилось показом Гуляющего облака, которое все сразу же облюбовали. Оказалось, что в этот момент присутствовали представители аукционного дома Sotheby’s, Ирина Степанова и Алина Девей, а также куратор днепропетровской галереи Artsvit, Маша Шалуева, на которых работы произвели впечатление и спустя время мы начали думать о совместных проектах.

Сказочный отпуск был завершен футбольным матчем. Составы команд: Маша Пасечник, Илья Исупов, Никита Кравцов, Алексей Золотарев, Алексей Cай vs Степан Рябченко, Виталий Кохан, Юрий Ефанов, Юрий Коваль, Сергей Канцедал. Главный судья матча – Павел Керестей. В Одессу приехал с золотым кубком, мы победили [улыбаюсь].

 

 

Буквально сразу же нас ждал Лондон. Игорь Абрамович организовал проект украинского искусства в галерее Саатчи. На выставке «Современные украинские художники» участвовал мой компьютерный вирус «Chameleon», который по окончании проекта приобрел в коллекцию фонд Фирташа. А в 2014 году состоялся масштабный проект «Предчувствие. Украинское искусство сегодня», который курировали Игорь Абрамович, Александр Соловьев, Андрей Сидоренко и Марина Щербенко с нашей стороны, а также директор галереи Саатчи Найджел Херст, который специально прилетал в Украину для отбора работ и знакомства с художниками.

 

 

В этот раз в Лондон нас пригласили, это была незабываемая неделя в столице Британии. Началась полным ходом подготовка к проекту, у меня отобрали две инсталляции. «Рука благословляющая», которая стала своего рода ядром выставки и освещала весь зал небесным светом и «Просвет», работа, которая метафорически выявляла границу между физической и духовной составляющими человека. Во время монтажа моих работ я узнал, что одна или две трубки лопнули при транспортировке и их оперативно заменили в студии, в которой гнут неон для знаменитой Трейси Эмин. Вторым открытием для меня стала скорость работы по монтажу самой выставки и понимание всех технических деталей. Пока я доехал, чтобы определить и показать, как надо, все уже было давно сделано. Позже я узнал, что многие работники галереи — художники, которые время от времени здесь подрабатывают.

 

 

Открытие было грандиозным, было множество людей и прессы. Нас поселили в гостинице в центре Лондона, щедро давали суточные, поэтому мы не отказывали себе ни в чем. Хотя вначале было непривычно, билет в метро стоил около пяти фунтов, что означало в переводе на наш язык 160 гривен и вызывало дрожь в руках. Мы посетили множество интереснейших мест, пили чай с молоком с видом на дождливые ландшафты города, Паша Керестей проводил нам замечательную экскурсию, постоянно приговаривая «У нас у Лондоні…».

Среди музеев, конечно, в первую очередь запомнился “Тейт Модерн”, в котором проходила ретроспектива нашего соотечественника Казимира Малевича. А чуть позже открылась выставка художника, творчество которого меня никогда не цепляло до сих пор. В таком количестве и качестве абсолютно разные по времени и своим направлениям, работы немецкого постмодерниста Зигмара Польке. Это была чистой воды алхимия, эксперимент, никаких штампов и ярлыков, сродни Герхарду Рихтеру, только намного более непредсказуемо и увлекательно. После этого я закрыл для себя стереотип, что у художника все должно быть одинаково. Ничего подобного. Оказалось, что художник может выстраивать цепочки совершенно разным способом и языком выражения. Завершающим штрихом стал ужин всей нашей компании в китайском ресторане, а главным блюдом была утка по-пекински. Лондон мне понравился. Несмотря на местами чрезмерную высокомерность, он оказался как отлаженный столетиями механизм, достигший своего предела.

 

 

Следующим шагом стала поездка в Москву. Мою небольшую работу отобрали на благотворительный аукцион Кристис в Манеже. Тогда же встретил в зале Евгения Святского, художника группы AES+F, с творчеством которых я был хорошо знаком и давно имел желание познакомиться лично. Напомнил, что наши работы были соседями на киевском «Арсенале» 2012 года. Евгений оказался очень любезным и интересным собеседником, с тех пор мы дружим. Буквально сразу же познакомил меня с Дмитрием Ханкиным, директором галереи Триумф. Удивительный человек. Дмитрий попросил показать меня работы, через десять секунд останавливает, говорит: «Великолепно, давай оставайся в Москве, поживешь тут, сделаем выставку». Я был очень польщен, но в Одессу всё-таки съездил. По приезде начал готовить к производству работы. Мы остановились на проекте «Октанты», основой которого стала градостроительная концепция бесконечно растущего, саморазвивающегося города и серия графических работ.

 

 

В Киеве запустили в производство серию лайтбоксов, а в Москве напечатали три больших «Калейдоскопа». Все вроде бы двигалось по плану, пока не дошли до отправки. Здесь начался сущий кошмар. Сначала по-одесски, затем по-московски. Одесский кошмар выглядел как сумасшедший дом на привозе. Значит, прикатывают на тачках десять моих лайтбоксов на вокзал, восемь метровых и два полутораметровых, весь перрон заняли, никто не понимает в чем дело. Показываю проводнице восемь билетов, думал выкуплю два купе, туда все погрузим и «дело в шляпе». Все в шоке конечно, выглядело это как психоделический сон со стороны. Не пропустили нас, пришлось все срочно сдавать и искать водителя. Звоню в Москву, так-то, так-то, надо переносить выставку, ну ладно, переносим на неделю. Нашли водителя, через неделю погрузились, поехали. Ехали-ехали, пока не приехали к братской границе. С этого момента начинается московский кошмар, который был несравнимо безжалостнее. Во-первых, – огроменная очередь машин, просто километровая линия. Не хочу наврать, но часа четыре мы точно стояли, доехали до пропускного пункта и послали нас обратно к украинскому, якобы у нас нет там какой-то бумажки. С казаками порешали все быстро, они сказали, что это русские дурью маются, нравится им гонять нас. Ну опять мы эту очередь выстаиваем, пропускают нас с горем пополам, заезжаем на их территорию и все…

 

 

Наш груз проверяли сенсорной системой, каждую работу распаковывали, фотографировали, отправляли в Россию на оценку, думали сначала, что это работы Малевича и т.д. Короче, поздно ночью мы оттуда выехали и по дороге остановились переночевать в мотеле. Рано утром продолжили путь, доехали до таможни. Там нас заперли, сказали – не имеем мы права завозить работы, а открытие выставки на следующий день, все было распланировано тютелька в тютельку. Но тютелька нас-таки подвела, нам выставили какой-то безумный счет, который опять же оплатил Дмитрий и только спустя время работы выпустили. Естественно выставка открылась без моих работ, их заменили на проекции. С жутким настроением и опозданием на часа полтора я доехал до галереи на открытие, все ходят довольные, пьют шампанское, хвалят, какой минималистский европейский подход, всего-навсего три работы и видеопроекция. Меня это честно говоря нисколько не радовало. Спустя несколько дней мы все красиво развесили.

 

 

На этом мое путешествие в Москву не закончилось. В следующем году галерея Artsvit представила мой соло стенд на ярмарке Cosmoscow в Гостином дворе, курировала проект Маша Шалуева. В этот раз все было на удивление хорошо. Я лично разработал проект экспозиции, у нас был один из лучших стендов по версии Artsy. В первый же день работу «Просвет» купил итальянский коллекционер.

 

 

Нашими соседями были ребята из испанской галереи Javier Lopez & Fer Frances. Они представляли соло Алекса Каца. Сама ярмарка была высокого уровня, как с точки зрения локации, так и дизайна боксов, и всего пространства в целом. Были галереи со всего мира, в том числе такие титаны как Blain Southern из Лондона, экспонировавшие Билла Виолу и Линна Чедвика или же Нью-йоркская галерея Michael Werner с обоймой в виде Георга Базелица, Зигмара Польке и Франсисса Пикабиа.

 

 

Был отдельный отсек с работами из частных коллекций. Там я увидел метровую фотографию Синди Шерман, купленную за какие-то баснословные деньги. Так я помню – смотрел на нее и думал, – я вот постоянно пытаюсь достичь идеального качества в своей работе, грызу себя и подрядчиков, когда где-то, не дай Бог, вылезет малейшая пылинка. А там особо никто не парится, местами фото царапаное, пыль за стеклом, рама немного поведенная и не мешает же ей стоить своих денег и находить покупателей. Я не оправдываюсь, не подумайте! Просто иногда обидно [улыбаюсь].

 

 

В Нью-Йорк я отправился по приглашению Максима и Юли Волошиных, они запланировали выставку восьми украинских художников в Украинском институте Америки. Первое чувство было очень необычное. Одним из моих любимых фильмов детства был «Один дома», смотреть этот фильм в преддверии Рождества было своего рода традицией. Но смотря в экран телевизора, я никогда не думал, что побываю в этой сказке. И вот настал тот день когда мне предоставили визу и я полетел. После долгого перелета в аэропорту меня задержали и отправили на мини-допрос вместе с тайцами и другими лицами азиатской внешности. Хорошенькое начало, подумал я. Оказалось, что мой паспорт числится утерянным в базе данных Интерпола. Через минут сорок все утряслось и мне разрешили продолжить путь. Только спустя год после еще трех таких допросов, я вспомнил, что мой паспорт таки был утерян вместе с сумкой, в которой был ноутбук и накопители со всеми моими работами, деньгами и билетом на самолет. Это был без преувеличения один из худших эпизодов в моей жизни. Произошло это в стенах нашего родимого Мыстецкого Арсенала прямо на складе, куда не имели доступ посторонние люди. Поставил сумку, отошел на пять минут, ее уже нет. Неделю я не находил себе места, задействовали все возможные службы и связи. К моему счастью, прямо в ночь наступления праздника Троицы мне позвонила охрана Арсенала и сообщила, что неизвестные перебросили сумку через забор. Денег там не было, но весь труд моей жизни остался невредимым. Первыми моими словами были «Слава Богу!». Возвращаясь к рассказу о Нью-Йорке… В холе аэропорта меня уже ждал друг нашей семьи и бывший одессит – фотограф Сергей Жданов. Вместе со своей женой Валей они меня любезно приняли погостить у себя в квартире, расположенной в тихом районе Бруклина, неподалеку легендарного Брайтон Бич.

 

 

Первым делом мы поехали домой. По дороге Сергей рассказывал мне о тех местах, которые мы проезжаем, расспрашивал меня про Одессу и как я добрался. Ехали довольно долго, город, действительно, оказался не маленьким. Через какое-то время мы сделали остановку. Перед глазами возник тот самый русский район под мостом. Он оказался реальным [смеюсь]. И я вам скажу — это, конечно, уникальное место, со времен фильма «Брат» там точно ничего не изменилось. Идем по улице, Сергей раз через раз здоровается с людьми, мужичок с подбитым глазом играет на гитаре, матерятся вокруг, газеты продают, мини привоз под боком, в магазинах вся наша продукция. Дальше прошлись пешком, вышли на пляж и в тот момент я подумал про себя «А уезжал ли я вообще из Одессы?».

 

 

Затем мы поехали домой, я закинул вещи и лег отдыхать, полет был непростой, началась акклиматизация. Сергей научил всем основным действиям по жизнеобеспечению в новой для меня среде и на следующий день мы поехали на открытие выставки, а после начали знакомство с Нью-Йорком. Первой нашей локацией стал Метрополитен музей, расположенный прямо через дорогу от Украинского института. Большое впечатление на меня произвели залы французской живописи, византийского искусства и египетские скульптуры, которые поразили меня своим доскональным исполнением, складывалось ощущение, что они вот-вот встанут со своих постаментов и пойдут. Но они остались сидеть, а мы пошли дальше по направлению к Центральному парку. Что не место, то кадр из фильма, все такое родное и знакомое… А белки — это вообще отдельная тема, местные «одесские котики», умиление для глаз и ликование для сердец. Этот парк для меня определенно – современное чудо света и идеальное градостроительное решение. Это сердце Нью-Йорка и его легкие, одновременно.

 

 

Еще одной интересной локацией стал район Челси, сосредоточение галерей в котором зашкаливает за допустимые нормы. Вся современная история искусств на одной улице. После прохода по ряду локаций, сразу стало ясно, что в этом городе любят яркие образы и индивидуальность. Брайс Марден, Питер Соул, Фрэнк Стелла, Билл Виола, Алекс Кац и другие. Среди холодного искусства была лишь минималистичная экспозиция Рэйчел Уайтрид. А если подняться на Хай Лайн, надземный зеленый парк, расположенный на высоте десять метров от земли на линии бывшего метро, то в окнах современных домов можно увидеть все эти работы на стенах интерьеров. Очень удобно у них все, купил за углом и повесил на стенку.

Приехали в Нью-Йорк мы, к слову, в очень удачный сезон, было много открытий и значимых событий, таких как ретроспектива Френка Стеллы в Музее американского искусства Уитни, в которой был показан весь диапазон его творческого пути от минимализма до максимализма. Или же выставка редких полотен Френсиса Бекона и работ на бумаге Георга Базелица в одной из двух галерей Лари Гагосяна. Кроме культурной программы, мы много гуляли, постоянно сталкиваясь с интересными местами, знаковыми памятниками и объектами, которых тут хватает чуть ли не на каждом углу.

 

 

В скором времени ребята уехали и я продолжил свое путешествие с Антоном Святским, который пригласил к себе в гости во время нашего знакомства в Москве. Это было незабываемое время, часто вспоминаю его и всегда мысленно благодарю. Первым делом мы отправились в мастерскую приятеля Антона – художника Алекса Юдзона, уроженца Москвы, который иммигрировал в Штаты в возрасте восьми лет. Мастерская располагалась в мексиканском квартале неподалеку от кафе, в котором готовили буррито. Она была очень маленькой, но с высокими потолками. Алекс занимался экспериментами с постановочной фотографией и коллажем. В связи с этим его мастерская была похожа на домашний блошиный рынок.

 

 

На следующий день ждал еще один сюрприз, Антон познакомил меня с культовым американским художником, постмодернистом из Техаса Реем Смитом, посетили его огромную ангар-мастерскую с небольшим внутренним двориком, в которой в те дни он работал над скульптурами из бетона, параллельно рассказывая, что недавно он делал какую-то инсталляцию, в которой принимали участие куры. Остальное пространство занимала живопись, написанная в разные годы и более камерные объекты. У нас состоялась беседа, обсуждали искусство, Рей был в восторге от моих масштабных цифровых полотен, была даже беседа о потенциальной выставке в его мастерской. В Нью-Йорке это оказалось распространенной практикой.

 

 

После нескольких дней совместного времяпрепровождения мы сделали паузу в связи наступлением рабочих будней. В это время Сергей Жданов познакомил меня со своим другом Миланом Калафатичем, уроженцем Белграда бывшей Югославии, человеком, обладающим энциклопедическими познаниями в области культуры. В течении недели мы обошли вместе половину Нью-Йорка и посетили ряд важных музейных выставок, среди которых ретроспектива итальянского художника Альберто Бурри в Музее Гуггенхайма, ретроспектива скульптуры Пабло Пикассо и осмотр постоянной экспозиции в МОМА, выставка молодых художников в МОМА PS1 и детальный осмотр экспозиции в Метрополитен Музее.

 

 

Напоследок мы провели несколько дней с Антоном. Посетили художницу русского происхождения Марию Крейн, ее мастерская располагалась в типичной нью-йоркской кирпичной архитектуре в районе Бруклина. Работы Марии напоминали мне аллюзии на современную жизнь, выполненные в эстетике позднего возрождения и символизма, в которых зачастую присутствовала сама художница в образе одного из главных героев своих полотен, переживавших различные состояния от боли до эйфории.

Вновь побывали у Рея, который организовал праздничный ужин в своем кафе. В тот вечер мне пришлось «кусать локти» из-за незнания английского языка. На праздник пришел Франческо Клементе, который в связи с историей украинского современного искусства и частым упоминанием во множестве отечественных источников, представлялся мне как нечто мифическое. И вот этот мифический персонаж попивает рядом винишко, а я ничего не могу ему сказать. Это больно. А поговорить очень хотелось и было о чем. Но зато я познакомился с Биллом Виолой на открытии его замечательной выставки в галерее Джеймса Кохана.

Напоследок своего пребывания в городе, который, действительно, расширил мое представление о возможных масштабах и о том, как может функционировать жизнь в таких масштабах, я купил себе шапку, кошелек и пару шарфов. Была «Черная пятница». До свидания Нью-Йорк, надеюсь мы еще увидимся.

 

 

Через Киев я отправился в Одессу. И не смотря на то, что контраст по прилету в столицу был существенный, в Одессе все было гораздо спокойнее и привычнее.

В этот период на электронную почту пришло письмо от куратора Кристины Яросовой с приглашением принять участие в Дунайской биеннале современного искусства в Братиславе в Музее современного искусства – Данубиана. В нем участвовали современные художники из десяти придунайских стран. От Украины еще пригласили Никиту Шаленного и Даниила Галкина. Наш приезд с Никитой курировала Маша Шалуева, с которой мы тогда начали активно сотрудничать. На выставке показали две мои работы «Лимонные цыплята спасутся…» и «Искушение святого Антония», которые были изготовлены на месте новым способом печати.

 

 

Методика, кстати, была очень интересной. Во-первых, это был процесс прямой печати по алюминию больших форматов, если я не ошибаюсь – на шведском оборудовании. А во-вторых, она давала разную степень отражения, в зависимости от яркости поверхности.

Сам музей на меня также произвел впечатление. Он расположен в современном здании в 15 км от Братиславы в живописном месте прямо у реки Дунай. Его коллекция состоит из довольно обширного парка скульптур, большой коллекции словацких художников, работ Сэма Фрэнсиса, отменной подборки авангардистов из группы «КОБРА», в особенности работ Асгера Йорна.

После выставки мои большие работы остались в музее. А по возвращению, мы произвели несколько лайтбоксов с «Компьютерными вирусами» в Украине для выставки Dialogia, которую курировал Александр Соловьев в Мыстецком Арсенале.

 

 

Тема с компьютерной вирусологией продолжилась в Одессе. В этот период с помощью компьютерной анимации я «оживил» Мелиссу и Михаил Рашковецкий предложил мне показать ее в рамках Одесского биеннале современного искусства в Музее западного и восточного искусства. Миша предложил проекцию на черную бархатную ткань, чтобы создать иллюзию некой призрачности, но я настоял на идее задействовать стеклянный потолок. Мне понравился эффект, когда компьютерный вирус смотрит на посетителей сверху, создавая эффект цифрового плафона.

 

 

«Melissa» в этот же период была создана в технологии лайтбокс для выставки «Вчера и сегодня», которую курировал Райнальд Шумахер по приглашению Татьяны Мироновой в галерее «Лавра». Участвовали художники старшего поколения Александр Гнилицкий, Алла Горская и Анатолий Криволап, и два художника нового поколения, Антон Волокитин и я. Кроме «Мелиссы» на выставке экспонировались еще два компьютерных вируса «Chernobyl» и «Viola». Две работы по окончанию уехали в Москву, а Райнальд предложил приобрести работу в коллекцию немецкой телекомпании Deutsche Telecom. Помню, заказали из Германии цветопробу. Через месяц приезжает добротный тубус, все упаковано послойно, как будто в нем драгоценности перевозят, даже наклейки симметрично наклеены, немцы одним словом. Напечатали ее в Дюссельдорфе в размере почти что 300 х 200 см одним куском в технологии Diasec.

 

 

Первой зарубежной выставкой, где ее показали, стал международный проект под названием «Polprawda – Half-truth», который проходил в Варшаве во Дворце Круликарня параллельно с Warsaw Gallery Weekend. Тема выставки дословно переводится как «полуправда». В связи с этим кураторы представили мою работу, которая с одной стороны является правдой – так как я визуализировал то, чего нет, с другой — неправда, так как изначально компьютерный вирус лишен всякой телесности. Вот на этой тонкой грани и была построена вся выставка, получился очень интересный проект. Еще был приятный момент: в качестве рекламной заставки выставки по всему центру Варшавы можно было встретить мою работу.

 

 

Чуть ранее состоялись две мои персональные выставки, обе открывали новые галереи. В Одессе в галерее Invogue открылся проект «Медонос», в котором я начал развивать тему цифрового Рая. На выставке было представлено пять работ, первой из которых был собственно «Медонос», с которого все началось. Этой работой я хотел передать образ некоего источника, к которому стекается все живое для получения жизненных сил. Специально для этой выставки я также создал работу «Ковчег», как образ спасения человечества в цифровую эпоху. И три работы посвятил теме виртуальных цветов. Мне стало интересно создавать вымышленные растения. Каждому цветку я создал форму, дал имя и наделил личностными свойствами, стал, можно сказать, цифровым садовником и ученым в одном лице. Эта тема мне настолько понравилась, что я начал активно дополнять ее новыми видами и продолжаю эту деятельность по сей день.

 

 

Когда на выставке меня спросила Ута Кильтер относительно «Компьютерных вирусов», зачем я их создал, одним из моих ответов был: «Для того, чтобы прийти к тому, что мы видим сейчас на выставке». Ведь зачастую, чтобы прийти к миру, за него нужно вначале побороться. Мне нравятся цветы своей красотой, которая имеет свойства радовать и в тоже время она напоминает нам и о краткости бытия. В этой символике очень тонко прослеживается данная грань.

 

 

Еще одним интересным моментом, который по утверждению моего друга и мецената Димы Палиенко сыграл важную роль в создании этих работ — стала наша совместная поездка на дайвинг в Египет. Погружаясь, я наблюдал совершенно новый мир и его удивительных обитателей, что могло стать подсознательной мотивацией и источником возникновения новых образов.

 

 

Следом за Одессой Наталия Заболотная предложила открыть свое новое пространство моей персональной выставкой, галерею Art Ukraine в Киеве. Пространство самой галереи показалось мне вначале довольно специфическим в связи с классическим дизайном, но я решил сыграть на контрасте и это было единственным и наилучшим решением. Подготовка началась полным ходом. Проект получил название «Виртуальная мифология». Он предполагал общий обзор моего творчества, приглашение зрителя в мир художника. На выставке были представлены пять серий, среди которых монументальные работы из цикла «Герои», «Виртуальные ландшафты» и «Виртуальные цветы», а также «Электронные ветры» и «Компьютерные вирусы». К середине выставки мы реализовали еще две работы, трехметровый «Гуляющий цветок», напечатанный на 3d принтере, который расположили рядом с работой «Судный день» и интерактивную Led панель, в которую был загружен анимированный компьютерный вирус «Melissa», реагирующий на движение зрителей. Со стороны это смотрелось особенно забавно – диалог между реальностью и утопией.

 

 

На открытии было около тысячи человек, был издан лимитированный каталог, дизайн которого я создавал собственноручно. В тот год выставку посмотрело огромное количество людей из Украины и заграницы. Многие издания отдали проекту первую ступеньку в рейтинге лучших выставок того года. В рамках выставки проводились образовательные программы, мастер классы, значимые столичные мероприятия и выступления известных спикеров. Несколько раз я проводил экскурсии для взрослых и детей. С последними, имея небольшой опыт в Одессе, я решил провести серию занятий. Заданием было создание фантазийных цветов вначале на бумаге, затем на электронном планшете, и конечной целью стал их перенос в трехмерное пространство с помощью пластилина.

 

(видео можно смотреть здесь)

 

Следующий мой проект состоялся в родном городе. Во время моей персональной выставки в галерее Invogue Феликс Кохрихт познакомил меня с известным одесским пианистом Алексеем Ботвиновым, который увидев мои работы предложил создать сольный проект для международного музыкального фестиваля Odessa Classics в помещении Музея западного и восточного искусства. Я остановился на идее теней, теме, которую начал еще в 2011 году. Традиционно для этого проекта выделялся, так называемый, «черный зал» музея, обветшалые стены которого были полностью завешены черной бархатной тканью. Я же «оголил» центральную стену с грубыми насечками и пустил на нее масштабную видеопроекцию колышущейся люстры. Эффект, который я получил, соответствовал моей задумке создать некий «театр теней». Сам двойственный смысл раскачивающейся люстры меня привлекал, с одной стороны, как символ домашнего уюта, с другой стороны, как сакральный образ паникадила, освещающего пространство. Все это усилило звуковое сопровождение музыкальной композицией «Погружение» Яна Фрейдлина в исполнении Алексея Ботвинова.

 

 

Второй зал в отличии от первого оказался светлым за счет больших окон, выходящих во внутренний озелененный дворик музея и был уже изначально «оголен» без моего участия. В нем я расположил ассиметрично три статичные цифровые работы, с которых начиналась серия, поверх них пустил видеопроекции с тенями колышущихся крон, созданных специально к выставке. Мне было интересно воссоздать природное явление с помощью цифровых технологий и «привить» их к реальному пространству. Так и получилось. Посетители выставки после перехода из темного зала в светлый, первым делом объясняли этот эффект открытыми окнами, через которые тень деревьев от дневного света, как им казалось, попадала в зал. Но когда узнавали, как все устроено на самом деле, создавался уже совершенно иной диалог.

 

 

Прошлый год был очень насыщенным и событий было более, чем предостаточно. Знаковым проектом стала выставка «Перманентная революция», организованная фондом Зенко Афтаназива под кураторством Алисы Ложкиной, Константина Акинши и Джулии Фабеньи в Музее Людвига. В этом проекте принимала участие неоновая инсталляция «Всеслышащее ухо», впервые показанная в Мыстецком Арсенале в 2016 году на выставке «Горизонт событий». И, на мой взгляд, очень своевременно. Нам всем давно пора научиться друг друга слушать и слышать. Тем временем в Музее современного искусства Загреба открылась выставка «Я – рот», на которой была показана часть коллекции немецкой телекомпании Deutsche Telecom. В Киеве открылся обновленный “Центр современного искусства М17”, по заказу фонда была создана и установлена моя скульптура «Явление» на площади перед входом в институцию.

 

(видео можно смотреть здесь)

 

Проект «Быстрорастворимое время», посвященный 90-ым нашел свое место в Мыстецком Арсенале. Специально для него я трансформировал свой детский рисунок «Щелкунчик и Крысиный король» в монументальную неоновую инсталляцию. За счет динамики я создал дуальный эффект, в котором они то воюют между собой, то мирятся. Работу так и назвал «Война и мир». Из серии «Детский лепет».

Музей современного искусства Одессы отмечал десятилетие со дня своего открытия, пригласив меня создать видеопроекцию на фасад здания. Специально по этому случаю я анимировал «Электронные ветры», которые чуть позже показал, как пространственные инсталляции на Международном экономическом форуме в Киеве.

 

 

Организатором выставки стал мой давний друг Дмитрий Струк, который познакомил меня с инициатором форума Василием Хмельницким. Хотел бы заметить, что это один из тех немногочисленных случаев, когда меня пригласили сделать выставку вне стен культурной институции. И не просто выставку, а создать высокотехнологичный проект.

Изначально я отталкивался от пространства, у него была своя специфика. Технически запрещено было вешать что-либо на стены, не было возможности работать с направленным светом, в тоже время зал был довольно светлым за счет естественного освещения.

 

 

Все эти, на первый взгляд ограничения стали ключом к наилучшему решению. К тому же конференция имела футурологический окрас, обсуждалось развитие общества в контексте научных и технических достижений, виртуальной реальности и новых идей. В конечном итоге все это сложилось в образ выставки, которую я назвал «Цифровая природа», составленную из трех серий: «Электронные ветры» в медиуме компьютерной анимации на масштабных Led экранах, «Компьютерные вирусы», направленные лучами видеопроекторов на «оголенную» проводную систему задней части экранов и плоскостными изображениями «Виртуальных цветов», которые смотрелись как цифровые порталы за стеклом.

 

(видео можно смотреть здесь)

 

Последним моим достижением и началом новой серии работ стала победа на создание нового символа в Международном аэропорту Одессы. Я предложил проект интерактивной скульптуры, состоящей из led-панелей, которые образуют огромный сферический экран. С одной стороны сфера – это универсальный символ и одна из самых совершенных форм, заключающая в себе целый мир. С другой стороны, в данном контексте, сфера служит и воплощением Земного шара, и солнца, а также символизирует очертания первой буквы слова “Одесса”, воплощенную в объеме. Все это разнообразие смыслов отражается по моей задумке в постоянно меняющемся облике объекта — за счет варьирующейся специально созданной компьютерной анимации «Электронных ветров».

 

 

Сегодня на дворе 2019 год, я нахожусь в любимой Одессе, рядом с любимыми людьми и занимаюсь любимым делом.

 

С уважением, Степан Рябченко

 

Первое фото публикации: фотограф Юлия Абрамович, 2019 г.