EN

ПЛЬЗЕНСКИЕ СПИСКИ. ЧАСТЬ 2

Фото и текст Андрея Тараненко  (Хмельницкий-Львов-Киев-Львов).

По многочисленным просьбам и бла-бла-бла продолжаю рассказывать о своем приятеле-историке и об одной из самых любопытных городских легенд Львова. Фразу в духе «ранее в сериале» опустим – начало было вчера.

На фото: подъезд дома на улице Шота Руставели; здесь над дверями осталась табличка со старым названием улицы – «Яблоновских». Некогда напротив этого дома, там, где сейчас находится площадь Петрушевича, стоял дворец коронного гетмана Станислава Яблоновского. Вокруг дворца был разбит большой английский парк. Именно из этого парка в 1784 году профессором Львовского (Лембергского) университета Игнацем Мартиновичем был поднят в небо воздушный шар. А теперь вернемся к Филиппу Тальному.

Еще в конце 1980-х годов Тальный, работая над своей диссертацией в фондах хранилища львовского Оссолинеума, случайно наткнулся на упоминание об этих «Списках» в одном из писем Августа Мошинского королю Станиславу Понятовскому.
Мошинский был известным архитектором и одним из главных польских масонов 18 века. С Украиной его связывали не только архитектурные проекты (он построил в Тернопольской области несколько костелов), но и земельные интересы (он владел несколькими имениями подо Львовом и на Подолье). Так вот этот Мошинский незадолго до смерти отослал королю письмо, в котором упомянул некие таинственные «Пльзенские списки», назвав их словом «гримуар». Так называются старинные книги, в которых описываются различные магические ритуалы для вызова духов и прочие богопротивные практики.
Мошинский не сообщал в своем письме ничего конкретного об этих «Списках» – ни авторство, ни содержание, ни местонахождение. Он лишь предупреждал короля, что тому стоит поостеречься «человека из Галиции», который предложит ему ознакомиться с этим гримуаром.
Как-то в разговоре с профессором Машевским Тальный упомянул об этом письме. Тот удивился – он никогда прежде не слышал о гримуаре с таким названием, а также задался вопросом, каким образом эти «Списки» связаны с Галицией, если, исходя из их названия, они были написаны в Пльзене (старинный город в Чехии, известный своим сортом светлого пива – «пилзнер», то есть «пльзенского типа»).
После того разговора профессор Машевский больше ни разу при Тальном не поднимал эту тему, но, судя по всему, таинственные «Списки» не давали ему покоя. Тальный допускал, что Машевский преуспел в поисках гримуара, и что, вполне возможно, именно из-за этого и погиб. Во всяком случае, грабители явно были уверены в том, что пометки в «Графине Рудольштадт» и странная записка – это ключ к тайне «Пльзенских списков».
Тальный «примерил» на себя логику Машевского. Поначалу он задался вопросом – зачем профессору понадобился роман Жорж Санд? Обычно «Графиню Рудольштадт» читают лишь экзальтированные девочки-подростки, которым нравятся истории о масонских заговорах и таинственных незнакомцах в черных плащах. Возможно, все дело было именно в помеченных фразах и словах.
Начнем с заглавия заключительной главы романа – «Письмо Филона Игнацу Иозефу Мартиновичу, профессору физики Лембергского университета» – название которой Машевский обвел шариковой ручкой. Филон – это псевдоним барона фон Книгге, весьма известной личности среди масонов и иллюминатов. Игнац Мартинович, которому адресуется письмо, тоже был масоном, преподавал физику во Львовском университете, а еще сконструировал воздушный шар и поднял его в небо через 9 месяцев после братьев Монгольфье, используя при этом не дым от горящей соломы и шерсти, как французы, а горелку на жидком топливе. Позже Мартинович был казнен за участие в антигабсбургском мятеже, и с тех пор главная масонская ложа Венгрии называется его именем.
Вопрос – почему именно Мартиновичу адресуется письмо Филона, представляющего в книге некое могущественное Общество Невидимых? У Тального не было ответа, а вот с расшифровкой записки ему повезло намного больше…
To be continued
МІТЄЦ надає майданчик для вільного висловлювання, але залишає за собою право не поділяти погляди героїв порталу.