Ретроспективная утопия, мечта о «золотом веке» искусства – неотъемлемая часть его мифологии, в особенности – постмодернистской. Хотя, как интеллектуальный тренд постмодернизм уже давно и «вышел из моды», мы продолжаем находиться в стадии «после»-рефлексирования – в ощущении эпохи конца, а не нового начала. Ощущение прекрасного прошлого, невозвратимого «золотого века», постоянное оглядывание назад – в природе переживания времени, утекающего сквозь пальцы.. Вот тогда-то было хорошо, не то, что сейчас. Деревья были зеленее, солнце – ярче, интенсивность ощущений, приносимых искусством – сильнее. Ощущение утраты всего этого усугубляется переживанием иллюзорных возможностей «альтернативного» развития событий, которые мы стабильно упускаем. Иллюзорная «упущенная возможность» пойти по правильному пути, в нашем локальном случае – это переместиться из «зоны» маргинальности туда, где жизнь кипит, а рынок процветает. Быть бы нам тогда, «умным и бедным» одновременно, в мировом художественном мейнстриме, а не выживать в бесконечной «гонке с препятствиями».

Если смотреть на вещи объективно, «постмодернисткая усталость» с тюремным колоритом («Они устали» – татуировка на ступнях, которую делали «на зоне») в искусстве не отражается. Она накапливается в нас самих, наблюдающих за тем, что происходит сегодня здесь-и-сейчас, за бесконечной сменой власти и экономическими потрясениями. Ничего личного – сакраментальная утомленность, помимо экзистенциальных, имеет свои сугубо социальные причины. В этой стране, на этом рынке «стабильности нет» и не будет, художник обречен периодически начинать все сначала, утверждая себя в своем давным-давно заслуженном статусе. Жить с пониманием того, что все, что он делает, – это Сизифов труд, хочешь или не хочешь, а при дежурном обвале рынка, камень вновь придется катить под гору. Но, стоит рассматривать это с точки зрения наполовину полного стакана – есть дополнительный стимул всегда быть в тонусе, а не почивать на лаврах.

Художники не устали. Поколению девяностых – первой половины двухтысячных, которые составляют ядро коллекции Андрея Супруненко, еще далеко до выработки своего ресурса. Хотя, поностальгировать никому не возбраняется. Да, они уже давно стали классиками – как и классикой украинского современного искусства стали некоторые из представленных здесь работ.

Василий Цаголов – в по качеству этой фигуративной живописи, покрытой специфическими «пробелами», «слепыми пятнами», мало равных – было, есть, и уж наверняка будет. Заостренные до гротеска реалии «лихих 1990-х» он фиксировал (тоже, не без «ностальгии» за тотальным абсурдом ситуации) в сериях середины 2000-х «Блуждающая пуля» и «Служебный роман». «Любовь втроем» (2005) – из той же криминально-фантасмагорической оперы. Мистифицируя зрителя, тогда Цаголов утверждал, что работает в жанре «нового документализма». Хотя, законы жанра «живописного экшена» – провокационность и эпатажность – артистизму живописи, ни в коей мере, помехой не были…

Работа Олега Тистола 2002-го года из цикла «Национальная география» – этапная для своего времени, тоже уже стала частью истории. Художник здесь упражняется в оттачивании приема «теле-реализма». Отстраненно-холодная картинка с экрана с африканскими аборигенами, в отличии от того, что происходит вокруг, но не засвечено на экране, становится настоящей реальностью. Тистол прекрасно освоился в роли постмедийного живописца, который транслирует на холст медиа-реальность с нулевой степенью вовлеченности. Он расцвечивает африканских аборигенов украинским орнаментальным колоритом. «Воспевание красоты национального стереотипа» – его творческое кредо со времени «Волевой грани национального постэклектизма», причем, художник находит эту красоту там, где ее, казалось бы, быть не могло. В это объединение входил и Константин Реунов, работа которого 1990-го года – свидетельство незабываемой эпохи украинского живописного «трансавангарда»… Во времена «зеленых человечков» удивительным образом актуализируется тема «солдатиков» – старых советских игрушек из детства, всплывающих в офортах Павла Макова. Они действительно прикасаются к болевым точкам нашего сегодня. Во всех своих проектах Маков создает замкнутый символический мир утопии, утраченного рая, дантовского Paradiso perduto. В рай закрадывается архетипическая фигура воина-разрушителя – знак милитаризированного сознания времени… Работы Влады Ралко в стилистике нео-авангарда, нео-примитива с четко очерченными плоскостями локального цвета, выглядят необычно с учетом ее сегодняшней более экспрессивной манеры. Они действительно несут на себе печать времени и становятся свидетельством чрезвычайно динамичного развития художницы. Насыщены энергией ярких цветовых фонов и иероглифические пейзажи Владимира Будникова. Подводя черту, хочется отметить: несмотря на аберрацию восприятия, заключающуюся в формуле «раньше было лучше», в творческом плане у наших художников все по-прежнему хорошо, их золотой век не завершился. Механизм творчества дает возможность постоянного обнуления цикла. Что до по-прежнему неразрешимой проблемы социализации искусства – так все в одной стране живем, и здесь тоже все идет своим чередом, на чудеса надеяться не приходится…