Фото Андрея Тараненко (Хмельницкий-Львов-Киев-Львов).
В этом доме под номером 47 на улице Котляревского мне когда-то довелось побывать благодаря Филиппу Тальному, моему приятелю по “Армянке”, историку и археологу (который был также был известен своей любовью к творчеству Джордже Марьяновича, особенно к его хиту “Devojko mala”). Случилось это в середине 90-х годов.Тальный, будучи другом семьи профессора Машевского, чья квартира занимала в этом доме чуть ли не целый этаж, принимал посильное участие в организации его похорон – профессор был убит грабителями в собственном кабинете. Точнее, убили Машевского, скорее всего, случайно – толкнули, а он возьми и ударься виском об угол столешницы.
В свое время об этом ограблении в городе ходили всевозможные слухи – слишком уж оно казалось странным и нелепым. Кому и зачем вздумалось грабить профессора средь бела дня? Почему грабители проигнорировали солидную коллекцию антиквариата, но зато с маниакальным упорством пытались вскрыть сейф, в котором никаких ценностей не хранилось?
Помогая семье профессора с ритуальными формальностями, Филипп Тальный попросил меня составить ему компанию во время очередного визита к родным покойного. Лишь потом я понял, для чего он пригласил меня к Машевским.
Дело в том, что грабителям так и не удалось открыть сейф профессора – то ли замок оказался им не по зубам, то ли их спугнули. Каково же было удивление следователя, по распоряжению которого сейф был в итоге вскрыт автогеном, когда внутри не оказалось ни денег, ни драгоценностей, ни документов. Лишь дешевое издание романа Жорж Санд «Графиня Рудольштадт» – такие издания в мягких обложках обычно читают от скуки в поездах и там же благополучно забывают.
Между страниц книги была спрятан вырванный из блокнота листок. На нем почерком самого Машевского было написано: «Путь правящего десятым знаком от зенита к надиру по льняной нити на дороге за оленем», а чуть ниже и более мелким почерком – «присмотрят дети вдовы» и «Леон Козловский, 1922». В книге Жорж Санд шариковой ручкой было обведено название последней главы романа – «Письмо Филона Игнацу Иозефу Мартиновичу, профессору физики Лембергского университета». В тексте самой главы Машевский обвел упоминавшееся несколько раз название чешского города Пльзень.
Следователь счел записку покойного «абракадаброй» и даже не внес ее в протокол. Однако моего приятеля Тального эта записка крайне интересовала. Для этого он и взял меня с собой – пока я выражал соболезнования и тем самым отвлекал внимание всех домочадцев, Тальный внимательно изучил записку, переписал с нее весь текст и чуть ли не попробовал эту бумажку на вкус.
Уже потом, когда мы покинули дом Машевского, Тальный объяснил мне свое странное поведение. Таким образом я впервые узнал о таинственных «Пльзенских списках», про которые, оказывается, во Львове ходят легенды.
Впрочем, я хотел лишь подписать фото, а не предаваться воспоминаниям в духе конспирологических романов. А потому откланиваюсь. Искренне Ваш и все такое.
Андрей Тараненко
МІТЄЦ надає майданчик для вільного висловлювання, але залишає за собою право не поділяти погляди героїв порталу.
