EN

АКАДЕМИЯ?

 

5ni4BEI4cBg

София Бергинер (Киев) о жизни студентов НАОМА (Киев). Архивный материал газеты ВОНО.

 

Статья опубликована в газете ВОНО №1 (ноябрь, 2016). Текст и фото Софии Бергинер.

“Академія – місце, де сачкують усі” – одно из утверждений Алены Мамай, написанных на асфальте в рамках “Акции в дверях”, прошедшей 30-го сентября. Алена студентка 4-го курса факультета монументальной живописи, которая осознала, что по окончании учебы в НАОМА многие студенты не будут работать по специальности: большинство художников ждет работа в смежных областях, связанных с дизайном или преподавание. Так или иначе, это нестабильный заработок, без трудового контракта, называемый прекариальным трудом. Эта идея стала основной предпосылкой для создания акции, к которой подключились и другие небезразличные студенты.

Понимая, что акция (вместо живописных этюдов) в качестве зачета, может стоить ей отчисления, Алена села у входа в Академию, положив рядом с собой манифест – пояснение своих действий и, что важно, пустые листы, предлагая высказаться всем свидетелям происходящего. Тезисы на асфальте касались внутренних проблем Академии: отрыв от современных художественных практик, итоговые просмотры «за закрытыми дверями», где студенту не позволено слышать обсуждение своей работы.

Когда Алена только начала писать мелом, вышел охранник, который пытался прогнать ее с места проведения акции. От применения грубой силы его смогла остановить только видеокамера.

Первым на диалог с художницей вышел Александр Храпачов – ассистент-стажер мастерской живописи. Он предложил Алене сменить учебное заведение.

Роман Петрук, один из ассистентов кафедры живописи, высказал опасения о здоровье студентки. Вера Ивановна Баринова-Кулеба, преподаватель живописи, предложила полюбоваться природой, дав достаточно меткий комментарий: “Не Академія винна в тому, що влаштуватись не можете – суспільство таке”.

Акция вызвала бурную дискуссию в соцсетях: многие поддержали Алену, некоторые не поняли сообщения, часть выразила свое негодование и опасение, увидев в ее действиях желание расшатать академическую школу.

15037198_1831063117107234_8813650040080707520_n

 

Мощная школа?

Национальная Академия искусств и архитектуры, как и все, практически, высшие учебные заведения – консервативная институция, получившая статус академии со дня основания, в 1917 году, и вернув его в 1992. В самом начале она была в авангарде художественной жизни – тут преподавали Бойчук и Малевич, Кричевский и Татлин. По мере необходимости открывались новые отделения, связанные с театром, кино и фотографией. Именно благодаря новаторскому подходу институт занял видное место среди учебных заведений СССР. Начиная с 1934 года приоритет был отдан станковым формам искусства, и справедливо будет сказать, что серьезных реформ более не происходило до обретения Независимости. Последняя волна реформ связана с именем настоящего ректора Андрея Владимировича Чебыкина. Появились новые мастерские: мастерская сакральной живописи, мастерская свободной графики и факультет графического дизайна.

Но нельзя не констатировать, что произошла некоторая утрата академической школы рисунка: достаточно сравнить уровень сегодняшних студенческих работ с образцами 50-х годов. До сих пор на живописном факультете бытует соцреалистический канон, форма которого просто наполняется патриотическим содержанием.

Одной из главных реформ стал структурный ввод Болонской системы, однако работает она совсем не так, как задумывалась: кроме баллов за посещение и семинарских занятий, студент имеет право выбирать предметы и интересующие его модули. Более того, во многих европейских ВУЗах даже составляет личное расписание.

Но, к сожалению, это даже не главная проблема. В стенах Академии нет никаких механизмов и инструментов, чтобы стать частью международной среды (если не считать Китай).

В итоге, наши художники ориентируются на академические установки, на вечное и прекрасное, но остаются в неведении относительно теорий и процессов, происходящих в мире, за пределами Академии, лишая себя возможности быть актуальными.

Для полноценного высшего образования нужна адекватная гуманитарная база, без нее это политехнический институт, дающий навыки различных ремесел. Это образование на данный момент остается нерелевантным, хотя безусловно, кое-что дает тем, кто критически к нему относится.

Художник не учится видеть и слышать свое время, ничего не зная о том, что значит вообще быть художником в современном мире. В среде Академии художник не знает  своих возможностей: как подавать заявки на резиденции и гранты, как работать с куратором, как использовать новые медиа. От этого непонимания он очень настороженно относится к любым изменениям. А, между тем, искусства, к которому он стремится и художника, на которого учится,в мире уже давно нет. Искусство – это, в первую очередь, интеллектуальная практика.

По окончании Академии не остается ничего, кроме как закрывать прорехи этих знаний своими усилиями. Но не всем, к сожалению, это удается.

Стало принято говорить, что сейчас вообще никто не получает ожидаемое от образования. А как быть, если не хочется тратить время впустую? В этом смысле, критикую – значит люблю, а не пытаюсь разрушить.

15073525_1831063147107231_723175198832764941_n

Бытовые условия

Для большинства студентов Академия формирует первую профессиональную среду, которая на время обучения становится эпицентром их жизни. Поэтому халатность в отношении вопросов, связанных с бытом, говорит не в пользу руководства. Администрация только с трепетом смотрит в глаза и рассказывает трогательные истории из серии “Я теж був студентом”. Но достаточно перезимовать на парах в куртке или зайти в туалет (где вот уже который год нет мыла), чтобы понять серьезность административных промахов. И на слуху только ставшее афоризмом: “Денег нет, но вы держитесь там”.

Куда уходят деньги, например, контрактников? Большой вопрос. Любая администрация академии временами напоминает Кощея Бессмертного, который прячет смерть на конце иглы, иглу в яйце, яйцо в утке и так далее. Не разобраться, к кому идти со своими вопросами – бюрократия пустит по кругу ничего не значащих заседаний.

 

Призрачные достоинства и сомнительные возможности

Абитуриентам попросту не из чего выбирать, потому что художественных ВУЗов, где можно получить высшее образование вообще очень мало, а государственную поддержку в виде бюджетного обучения и общежития больше почти нигде не найти. Сейчас Академия – это отдельная территория, где действуют свои правила, законы и принципы, где царит ностальгия по богатейшему прошлому и атмосфера камерности, где все знают обо всех. Романтика облупившейся краски в тусклых коридорах и ощущение сквотта в бывшем дворце – только паутину протирай с Венеры. Однако, за всеми прелестями художественной атмосферы скрывается безразличие и низкое качество образования, связанное прежде всего с ретроградностью многих преподавателей, большинство из которых не смогли перестроится и уловить дух нового времени, новой эстетики и перемен в искусстве.  

Единственный видимый ориентир, манящий студентов по окончании – Союз художников. К сожалению, это устаревшая практика, способная только сбить с толку молодых и перспективных. «Партия» художников – самобытная субкультура, которая имеет право на существование, но, очевидно, осталась в прошлом, привлекая возможностью получить мастерскую в свою мышеловку.

Для тех же, кто останется в академических рамках, современное искусство навсегда будет огородным чучелом, созданным из корыстных побуждений теми, кто не учился рисовать. Кроме того, что это просто нелепое упрощение, растиражированное необразованными журналистами, в этом представлении есть много общего с пропагандистскими лозунгами про «буржуазный запад».  

Вместо реальных изменений или хотя бы размышлений о своей неактуальности, Академия предпочитает ничего не замечать, выбирая стратегию «пишатися». И потому, например, нынешние попытки вписать Малевича в историю НАОМА выглядят фарсом, ведь и времени в ней он провел всего-ничего, и был в идейной оппозиции к тому, что она из себя сейчас представляет. Как пример, цитата из “Обследования формально-технических дисциплин киевского худинститута”, написанная им об Академии почти 100 лет назад: “В настоящее же время, когда в жизни возникло множество сдвигов в живописной культуре и, таким образом, диапазон станковой живописи по своему объёму стал значительно большим, то совершенно очевидно, что форм.-техн. дисциплины должны будут расширяться введением каких-то новых элементов, для того чтобы учащемуся дать те простые понятия о живописных культурах, ибо учащийся, будучи живым художником, так или иначе будет связан с ними в самой жизни”.

 

hvdLkP156FQ

 

Совершенно очевидно всем, но не руководству. Академии нужны новые, практичные гуманитарные дисциплины, лекторий, куда можно приглашать специалистов из области современного искусства, организация студенческой жизни, теплые помещения и удовлетворение элементарных академических нужд:  оплате трудов натурщиков и работа электроприборов. Должны быть хотя бы факультативные занятия по незнакомым для Академии дисциплинам: фотографии, медиаискусству, кураторству, современному арт-рынку. Мы не должны переживать о том, почему все это не происходит, но должны получать четкие ответы вместо очередной порции демагогии.

Можно порадоваться тому, что Академия дарит нам большое пространство для создания того, чего в ней пока еще нет, ведь это и есть творчество. Но пока приходится тратить усилия на битву за умы, а не за реформы.

Главные изменения, которые под силу каждому – это коммуникация друг с другом. Нам всем стоит перестать действовать исподтишка и бояться своего мнения. Чем четче и громче мы будем говорить о том, чего нам не хватает, тем очевиднее станет необходимость перемен в Академии.

Время постоянно ускоряется, а человек стареет и часто перестает воспринимать новое. Ничего не остается, кроме как быть открытыми, не зазнаваться, проявлять активность, слушать, и тогда все станет возможно.

 

 

МІТЄЦ надає майданчик для вільного висловлювання, але залишає за собою право не поділяти погляди героїв порталу.